22 июня 1941 года по-своему решит их судьбы
…Летом 1940 года 34 молодых якутянина, пройдя строгий отбор комиссии в Якутске, были зачислены в Якутскую студию Ленинградского театрального института им. А.Н. Островского. Исай Васильевич Попов вспоминал тогда:
- Мы мечтали стать артистами. Учились с упоением, все было ново, необычно. Нашей студией руководил профессор Леонид Федорович Макарьев. Нас учили замечательные педагоги. Они стали для нас примером беззаветного служения искусству.
Этот набор называли в институте «могучей студией». То был сплоченный коллектив, одержимый общей идеей. Тогда из ребят никто не догадывался, что ленинградская белая ночь 22 июня 1941 года решит по-своему их судьбы. В первые дни войны все парни ушли на фронт, а девушки остались защищать Ленинград. Вот что рассказывала Мария Андреевна Будищева:
- Мы были мобилизованы на строительство оборонительных сооружений на подступах к городу. Копали противотанковые рвы около Шлиссельбурга. А почва там болотистая, копнешь немного – появляется вода, мешают камни. Работали кайлом, мотыгой, ломом. Немецкие артиллеристы постоянно обстреливали нас, и после каждого артобстрела мы не досчитывались своих однокурсников.
Когда враг подошел вплотную к Ленинграду, нас, студентов, зачислили бойцами местной противовоздушной обороны. Мы заколачивали окна института, общежития, близлежащих домов досками, клеили стекла бумагой, чтобы их не выбило во время артобстрела. Во время воздушного налета дежурили на крышах, тушили зажигательные бомбы. Вот летит вражеский самолет, зловеще покачивая крыльями, кажется, прямо на тебя, становится так страшно, но ты знаешь – уходить с поста нельзя.
Рядом с нашим институтом находилась глазная лечебница. В свободные часы мы помогали медсестрам, делали перевязки, писали письма родным раненых бойцов.
Враг плотным кольцом окружил город на Неве. Страна узнала о его великом противостоянии. Особенно суровые испытания ждали ленинградцев зимой 1941 года. Как рассказывала Татьяна Кондратьевна Ядрихинская, перестало работать отопление, вышло из строя электричество. В каждом доме было холодно, как в подвале. Но самое страшное их ждало впереди – голод. В ноябре ленинградцы стали получать по 125 грамм хлеба…
- Люди валились от голода прямо на улицах, не доходя до дома, до работы, - вспоминала она. – Из наших студийцев умерли шестеро… Голод, холод, ежедневные обстрелы – все испробовал враг, чтобы сломить дух ленинградцев. Но мы не сдались.
Я пошла работать на завод имени Кирова, делать снаряды. Вспоминается такой случай. Мы шли по улице и увидели, как пролетел вражеский самолет. От него вниз, на землю, посыпались какие-то кирпичики. Все побежали туда. Что же мы увидели? Это был хлеб. Так они над нами издевались, унижали нас… Со слезами на глазах мы стали собирать хлеб в одну кучу и подожгли! Запахло паленым хлебом. Мимо проходила бабушка с внуком. Никогда не забыть мне эти голодные глаза малыша. «Бабушка, это же хлеб!», - тянул он старушку к костру. «Нет, это кирпичи», - не подпускали мы его к полыхающему хлебу, а у самих комок к горлу подступал. «Нет, это хлеб, бабушка, хлебом пахнет! Я есть хочу!», - плакал мальчик, а бабушка старалась увести его…
Казалось бы, фашисты взяли в плотное кольцо блокады Ленинград, но город не сдавался – жил, работал, учился. О том, как студийцы, несмотря на голод, холод, постоянные артобстрелы, продолжали заниматься, рассказала Анастасия Тихоновна Старостина.
- В осажденном городе мы продолжали учиться. Поселились в одном корпусе, здесь же преподаватели читали лекции. Все были истощены и измотаны. Те, кто могли сидеть – писали, те, кто не имели сил подняться, слушали лекции лежа. Педагоги всячески поддерживали нас в это тяжелое время. Мы с Настей Ларионовой стали донорами, сдавали кровь для раненых и истощенных детей.
В январе в блокадном Ленинграде у нас состоялась сессия! Было очень холодно. Ребята читали монологи из «Грозы», «Бедность не порок» А.Н. Островского, «Ревизора», «Мертвых душ» Н.В. Гоголя. Чувствовали большую слабость, многие качались, но держались до конца. Все 12 человек сдали экзамены.
Ладожское озеро сохранило жизни оставшихся студийцев. Их, измученных блокадой, эвакуировали на Большую землю. С фронта вернулись только пятеро парней…
Хлебный паек на две трети состоял из примесей
Сегодня о героическом подвиге ленинградцев в тяжелейшие дни блокады мы узнаем из книг, журналов, периодической печати, интернета. В этих статьях, воспоминаниях самих блокадников – боль, горечь потерь, переживания, которые остались навсегда в их памяти. Например, невозможно читать без содрогания воспоминания участницы обороны блокадного Ленинграда, жительницы Якутска, награжденной медалью «За оборону Ленинграда» Веры Сергеевны Перк, опубликованные в 2002 году в «Эхо столицы». Когда началась война, Вере было 18 лет. Все дни блокады она работала на железной дороге – грузила снаряды. Ведь Ленинград, несмотря на кольцо блокады, голод и лишения, работал, выпускал военную продукцию для фронта.
- С осени 1941 года немцы начали круглосуточную бомбежку города, прерываясь только на короткое время, - рассказывает Вера Сергеевна. - Везде вспыхивали многочисленные пожары, так как враг регулярно раскидывал с самолетов множество горящих зажигательных листовок в виде тетрадок, которые мы непрерывно гасили, засыпая песком. В это же время бомбардировщики сбрасывали на город тяжелые 250-килограмммовые авиабомбы, стреляли из дальнобойной тяжелой артиллерии. Это было похоже на ад...
Коренная ленинградка вспоминает – когда началась блокада, суточный паек хлеба составлял 125 г на человека, на две трети он состоял из различных примесей.
- Продуктовые карточки были четырех видов: иждивенческая – для престарелых, для служащих, рабочая и детская. Кроме 125 граммов хлеба, выписывали по 800 грамм крупы, рыбы или мяса, которых никто и в глаза не видел – их просто не было. Полностью сгорели Бадаевские склады с продовольствием. Вся земля там пропиталась маслом и другими продуктами, и люди ходили туда и ели землю. У некоторых после этого был заворот кишок, и они умирали.
Вера Сергеевна вспоминает, что в эти страшные дни блокады отмечались даже случаи людоедства - в их районе под трибунал пошла одна такая семья…
- Чтобы не умереть с голоду, мы ходили на кладбище, секли траву, из нее делали лепешки. Из столярного клея варили студень. Люди, оставшиеся в живых, были до того измождены голодом, что были похожи на живые скелеты, еле передвигали ноги. Во время блокады, только с ноября 1941 г. по октябрь 1942 г., от голода погибло более 600 тысяч ленинградцев.
Мы жили в Ленинском районе по улице Шкапина. Когда люди стали массово умирать в своих квартирах, то похоронщики ходили по домам и стучались. Если никто не открывал, взламывали дверь, находили закоченевшие тела, складировали на машины, укрывали брезентом и увозили на Пискаревское кладбище.
В эти страшные дни от голода умерли почти все близкие Веры Сергеевны - отец, бабушка, дедушка, тетя, и она рассказывала, как с мамой их сами хоронили…
Грохот бомбежек и бесконечный плач
Блокаду пережила и якутянка Людмила Тимофеевна Зипунова. Хотя ей тогда было всего три года, она многое запомнила.
- Мне запомнились грохот бомбежек, вой сирены, бесконечный плач женщин и стук метронома по репродуктору, — рассказывала мне во время интервью Людмила Тимофеевна. — Хорошо помню похороны отца, Тимофея Анисимовича Анисимова. Как лучшего токаря, его оставили работать на заводе. Папа трудился до последнего вздоха. Умер прямо на рабочем месте — у токарного станка. Как солдат на передовой… Мама вместе с другими женщинами рыла окопы, дежурила на крышах домов, тушила зажигательные бомбы, разбирала завалы после бомбежек, чтобы достать раненых. Помню, в нашем доме не было света, мы с братом постоянно сидели в темноте, старались не плакать. Лишь с наступлением вечера кричали маме: «Мама, шесть часов!» Это значит, надо было что-то нам дать «поесть». И бедная мама варила… клей, резину, — в общем, все что было возможно. Один раз мама, которая и без того еле держалась на ногах, сдала кровь и ей дали крохотный кусочек хлеба — 125 блокадных грамм. Помню, она накрошила его, сделала «мурцовку», так мы называли эту кисленькую водичку с крошками драгоценного хлебушка. Вы знаете, вкуснее этой «мурцовки» ничего не было на свете!
Позже маленькую Люду, ее брата Женю и их маму Александру Арсеньевну по Ладожскому озеру, которая, действительно, стала для ленинградцев «Дорогой жизни», вывезли на Большую землю.
Наш земляк героически защищал Ленинград
А обеспечивали в то время безопасность «Дороги жизни» через Ладогу военные корабли воинской части, где служил морской офицер, якутянин Прокопий Прокопьевич Березин. Об этом участнике обороны блокадного Ленинграда в 2002 году в городской газете написал известный журналист Дмитрий Бубякин.
А история того, как молодой человек стал защитником Ленинграда, такова: в марте 1942 года, когда Прокопий окончил Якутское речное училище, ему с дипломом помощника капитана и штурмана на судах речного и озерного флота вручили повестку на действительную военную службу. Так он стал служить на одном из боевых кораблей знаменитого Тихоокеанского военно-морского флота. Через некоторое время их военную часть по приказу командования срочно перебросили на Балтийский военно-морской флот. В это время немецко-фашистские захватчики уже взяли Ленинград в кольцо блокады. Город на Неве остался без воды, света, продуктов питания.
Для спасения северной столицы наши стали подтягивать крупные военные силы. Воинская часть, в которой служил морской офицер Прокопий Березин, в августе 1943 года с Балтийского флота была переброшена на защиту блокадного Ленинграда. За время обороны города на Неве неоднократно его боевой корабль подвергался бомбардировке с фашистских самолетов, были случаи прямого попадания бомбы на судно, он сам чудом остался в живых…
До полного освобождения от фашистской блокады города на Неве, т.е. до конца января 1944 года, наш земляк Прокопий Березин героически защищал этот город. За это якутянин был награжден медалью «За оборону Ленинграда».
Блокадные письма – в музее депутата
Сегодня ярким свидетельством того, как защищали свой родной город, как держали оборону ленинградцы, что они пережили и как смогли выжить в условиях жесточайшей блокады, служат блокадные письма. В них мы чувствуем дыхание времени, видим историю обороны Города-Героя Ленинграда, который, несмотря на тяжелые испытания, не сдался врагу.
Год назад в Нерюнгри, в частном историческом музее, основателем которого является известный предприниматель, народный депутат РС (Я) Александр Кошуков, появились поистине уникальные раритеты – около десяти писем из блокадного Ленинграда, датированные 1942 годом. Это письма 17-летнего сына отцу, сражающемуся на фронте с немецко-фашистскими захватчиками. Как становится ясно из писем, юноша - инвалид, но, несмотря на это, чувствуется, что он – сильный духом человек, не сломленный ни болезнью, ни тяжелой блокадой.
Мы видим историю блокадного Ленинграда через призму чувств и переживаний молодого человека. Приведем лишь один отрывок из его писем:
«5 апреля 1942 года. Здравствуй, милый папа! Тебя, очевидно, очень мучает вопрос, что же конкретно происходит в Ленинграде в эту проклятую зиму. Попытаюсь, как сумею, рассказать тебе все сначала. Ты знаешь, что с сентября 1941 года мы вопреки всем нашим надеждам и чаяниям оказались в осаде. С тех пор и до сегодняшнего дня путь в Ленинград возможен только по Ладоге, поэтому подвоз в город ограничен до крайнего.
Почему так получилось, я не знаю. Знаю только, что весной и летом миллионы ленинградцев рыли в поте лица те самые неприятные ДОТы и ДЗОТы, из которых немцы сейчас долбят по городу, вместо того, чтобы запасать продукты, которых около города сгнило на корню немалое количество.
С октября ленинградцы сели на 125 грамм хлеба плюс кое-какие мизерные количества концентратов и мобзапаса. Так длилось три месяца. Очень донимали бомбежки. Долбили нас варварски, методично. В день бывало по 12-14 тревог. Целые дни мы проводили в подвалах. Мама очень измоталась тогда, волнуясь за нас. Помню, я как-то заболел (температура 40 градусов) и вынужден был оставаться в постели, а тревоги следовали одна за другой. Мама отправляла Юлика вниз, а сама садилась у меня на постели, вся сгорбленная и при каждом разрыве шептала: «Господи, пронеси..» Мне это казалось невероятным тогда, но позднее я сам был близок к подобным излияниям.
Так мы и жили на 125 грамм хлеба при беспрерывных бомбежках и обстрелах, но уцелели все же. По нашей улице бомбами начисто смело два дома (милицейское училище и угловой дом). Снарядом тяпнуло по нашему дому, мы чудом спаслись…».
Как свидетельствуют письма, позже семью юноши В. Беспалова эвакуировали на восток страны. Сын пишет отцу и о том, как прошла их эвакуация, а также о том, как они пытаются начать новую жизнь…
Сегодня эти блокадные письма стали доступны жителям и гостям Нерюнгри, благодаря энтузиазму и увлеченности Александра Кошукова, который давно занимается изучением истории родного Отечества, коллекционированием исторических артефактов. По словам самого Александра Андреевича, сегодня в его частном музее собрано почти 4 тысячи экспонатов. И то, что в прошлом году музей пополнился новыми историческими экспонатами - письмами из блокадного Ленинграда – по мнению парламентария, поможет современникам, особенно молодому поколению, в изучении истории великого противостояния Города-Героя Ленинграда в годы Великой Отечественной войны.
